КИВШЕНКО МИХАИЛ ЯКОВЛЕВИЧ,
С августа 1937 года по апрель 1941 года - преподаватель Томского дорожно-механического техникума НКВД
На фото М.Я.Кившенко во втором ряду второй слева в очках.
1938г. Курсы повышения квалификации для работников районных доротделов на базе Томского дорожного техникума.
2-й выпуск
* * *
Летом 1937г. втроем мы отправились в Томск, как нам казалось, к черту на кулички. Ехали долго, не меньше недели. В дороге попутчики научили меня играть в преферанс. Сам не знаю, как я их обыграл, но денег они платить не стали: зачли за науку.
В Томске нам дали комнату в студенческом общежитии на краю города, около кладбища. Улицы города были не мощены, без тротуаров, освещение отсутствовало. Сейчас мне непонятно, как я добирался до работы осенью по непролазной грязи. Нередко утром под окнами какого-нибудь дома обнаруживали труп убитого. В общем, район был, мягко говоря, непривлекательный, а попросту – бандитский. Потом нам дали две комнаты в помещении техникума. И даже с кое-какими предметами обстановки.
Для ухода за маленьким Артуром мы нанимали нянек. Они жили в нашей квартире, питались с нашего стола, но все попадались какие-то недобросовестные.
Одна ждала откуда-то своего жениха и временно нанялась к нам на работу. Она только и делала, что разводила в стакане сахар и целыми днями пила его.
Однажды к Наташе подошла соседка и сообщила:
– Когда вы уходите на работу, ваша бонна наряжается в ваши платья, надевает ваши туфли на каблуках, красит губы вашей помадой и гуляет по двору. А за ребенком она совсем не глядит!
Пришлось эту «бонну» выставить.
Вторая работала дольше. Это была очень толстая и неуклюжая женщина. Как-то раз, отправляясь вместе с Наташей и детьми на учебную практику, она вывалилась из кузова грузовика, до самого верха заваленного всяким барахлом. Свалившись с такой высоты на землю, нянька поднялась, отряхнулась и снова полезла в машину!
Спала толстая нянька у нас на большом сундуке. Однажды Наташа заметила, что та все время почесывается. При более тщательном осмотре у нее обнаружили чесотку. Сначала мы хотели выпроводить чесоточную больную, чтобы не разводить заразу. Но потом оказалось, что законам того времени мы не имеем права выставить больную работницу на улицу, поскольку она у нас живет, и мы за нее несем ответственность. Поэтому, как только нянька выздоровела, мы ее рассчитали. К счастью, никто из нас чесотку не подхватил.
Потом техникум определил нам в няньки свою уборщицу. Мы платили ей за уход за ребенком, а техникум платил ей как уборщице. Эта нянька приходила к нам на весь день, а на ночь возвращалась к себе домой.
10 января 1940 года у нас родилась доченька. С подачи Артура назвали её Людмилой. Он посмотрел на неё и говорит: «Мила». Вот и стала она у нас Людмилой.
В техникуме я стал преподавать курсы «Мосты и трубы» и «Изыскание и проектирование автомобильных дорог». Позже мне прибавили еще одну группу, где я вел черчение. Кроме того, я был ответственным руководителем дипломного проектирования в 1937, 1938 и 1939 годах. Наташа тоже преподавала в техникуме гидравлику и дорожное строительство. С директором техникума Смокотиным у нас сразу сложились весьма неприятные отношения.
Интересны два случая в моей работе. Однажды в техникум пришел преподаватель строительного техникума и предложил мне сделать проект шлюза на реке Ушайке, пообещав хорошо заплатить. Ушайка протекает в черте города и впадает в реку Томь, которая в свою очередь впадает в Обь. Весной Томь разливается и поднимает воду в Ушайке, которая затопляет часть города. Почему этот преподаватель не спроектировал шлюз сам – не знаю. Может, был не силен в гидравлике. Я сделал проект деревянного шлюза: гидравлический расчет и расчет прочности конструкции, вычертил фасад шлюза и все отдал тому преподавателю. Больше он в нашем техникуме не показывался. Однажды я встретил его на улице. На мой вопрос он ответил, что горсовет Томска решил обойтись без шлюза, и потому никаких денег мне не будет. Никакого письменного договора мы не составляли, а проект он мне не вернул.
Другой случай. В октябре 1937 года работники НКВД пригласили меня обследовать деревянный мост через реку Большой Бурундук, по которому проходила узкоколейная железная дорога. В результате тщательного обследования я пришел к заключению, что мост надо перестроить.
Несколько слов о преподавателях техникума. Директор – Смокотин Михаил Артамонович. Его образование мне неизвестно, вероятно, партийный работник. Завуч – Филимонов Михаил Константинович, инженер-строитель. Преподаватель Яворский. Наши соседки по квартире, две старые девы Григорьева Ольга Григорьевна и Парилова Екатерина Григорьевна. Хорошо помню чокнутого преподавателя по фамилии Зорин, который до меня вел курс мостов, а при мне – сопротивление материалов. У него была мания преследования, будто кто-то хочет его посадить в тюрьму. Он все время твердил о каких-то печатях, якобы имеющихся у него. Яркой личностью среди сотрудников техникума был шофер Сказкин, кумир моего сына.
Со студентами я ладил хорошо, они меня уважали и однажды даже хотели посвятить мне выпуск стенгазеты, но помешал директор. Учились студенты старательно, делали хорошие дипломные проекты. У меня с 1939 года хранится пояснительная записка к проекту путепровода студента Зуева.
Чтобы не забыть иностранные языки, я выписывал журналы на немецком и на английском. Продолжал выписывать дорожный журнал. Установил связь с моим научным руководителем в САДИ заведующим кафедрой технических строительных материалов доцентом Л.Ф.Засобиным. В САДИ одно время выделяли студентов для научной работы. Меня определили к Засобину специализироваться на строительных материалах. Засобин прислал мне в Томск отличную коллекцию минералов и образцов древесины, которую я там и оставил.
Кроме работы в техникуме мне пришлось преподавать дорожное дело на курсах дорожных мастеров при техникуме. В 1940-41 годах по совместительству я работал в тресте «Запсибцветметразведка», по заказу которого составил проект высокогорной автодороги и тем самым заработал солидную сумму – более двадцати тысяч рублей.
Отношения с директором по неизвестной мне причине окончательно испортились. Он даже написал на меня какую-то кляузу в военкомат. Однако там я предъявил отличный отзыв с курсов усовершенствования комсостава, и кляуза осталась без последствий. Не знаю, чем я не понравился директору? Может тем, что не он нанимал меня на работу, а я был прислан комиссариатом внутренних дел? Или завидовал моему успеху у студентов? Работать в такой обстановке стало невыносимо, и в конце концов я решил уйти из техникума. В апреле 1941 года я уволился, и мы вчетвером покинули Томск.
* * *
Приняли меня 12 февраля 1943г. на должность диспетчера 4-го батальона 26-го автотранспортного полка Ставки верховного Главнокомандования Красной Армии (АП СВГККА). Начальником штаба батальона был майор Тимашов. Фамилию командира не знаю.
В этом батальоне я встретил шофера Сказкина. Это был легендарный водитель-инструктор в Томском дорожно-механическом техникуме. Одевался он всегда подчеркнуто стильно и даже шикарно: при галстуке, в резинковых галошах. И прекрасно, с озорством водил машину. Был кумиром моего маленького сына, который говорил, что тоже будет шофером Сказкиным. Но какое же печальное зрелище представлял собой этот человек на войне: давно не бритый, в грязной, потрепанной шинели, чуть сгорбленный и приниженный, совсем непохожий на прежнего Сказкина. Мы поздоровались. О чем говорили, сейчас вспомнить не могу. Помню только его убитую фигуру. Как же меняется человек в зависимости от обстоятельств!